The problem of the complexity of ethnic self- identification of a modern person is considered. The analysis of basic symbols, functioning both in the ritual and in everyday life, is proposed. We determine the specificity of structuring and hierarchization of the semantic field of culture, where symbols appear as signs of identification of an ethnic group and genetic memory of culture. It is noted that in traditional everyday life, ordinary consciousness uses these symbols as something “taken for granted”, not subject to reflection, automatically building a household context: the “self- concept” of the ethnos, the self-name, everyday knowledge, the jointly known idea of the native land – alaas. Based on the analogies between ordinary and mythological consciousness, the author, using the example of self- designation and spatial representations in the Sakha (Yakut) culture, examines the structure and mechanism of functioning of key symbols. The author concludes, that symbols serve as the basis for ethnic identification, actualize and strengthen the spiritual experience of predecessors in the consciousness of the cultural bearer, thereby rooting a person and providing the foundations of his existence
Рассмотрена проблема сложности этнической самоидентификации современного человека. Предложен анализ корпуса базовых символов, функционирующих как в обряде, так и в повседневности. Определена специфика структурирования и иерархизации смыслового поля культуры, где символы фигурируют в качестве знаков идентификации этноса и генетической памяти культуры. Отмечено, что в традиционной повседневности обыденное сознание использует эти символы как нечто "само собой разумеющееся", не подлежащее рефлексии, автоматически выстраивающее бытовой контекст: "я- концепция" этноса, самоназвание, повседневное знание, совместно известное представление о родной земле – алаас. Исходя из аналогий между обыденным и мифологическим сознанием, автор на примере самоназвания и пространственных представлений в культуре саха (якутов) рассматривает структуру и механизм функционирования ключевых символов. Автор утверждает, что символы служат основанием этнической идентификации, актуализируют и укрепляют в сознании носителя культуры духовный опыт предшественников, тем самым укореняют человека и обеспечивают основания его бытия

Ethnic identityof the Dolgans is characterized by separation from the closely related Yakuts and identification as the separate independent ethnic group. However, together with the main ethnonym “the Dolgans”, the older generation uses other ethnonyms, such as “Sakha”, “Tia”, “Hakha”. In the Dolgans’ ethnos there are several ethno-territorial groups with peculiarities in the language and culture. The language processes are characterized by beginning of assimilation of languages, which is most noticeable in childhood. As for territorial boundaries, assimilation of languages is typical for western part of Taimyr, in the east of the peninsula the situation does not impose any hardship. Today, a little bit more than a half of the Dolgans can fluently speak the Dolgan language
Этническое самосознание долган характеризуется отграничением от близкородственных якутов и определением себя в качестве особой самостоятельной этнической единицы. Однако наряду с основным этнонимом "долганы" в старшем поколении используются и иные этнонимы – "саха", "тыа", "хака".В составе долганского этноса сохраняется несколько этнотерриториальных групп, имеющих особенности в языке и культуре. Для языковых процессов характерно начало языковой ассимиляции, особенно заметной в детской возрастной группе. В территориальном плане языковая ассимиляция сильнее проявляется в западной части Таймыра, на востоке полуострова ситуация благополучная. В настоящее время свободно владеют долганским языком немного более половины долган

All the peoples of a vast northern part of Eurasia and the Arctic, in particular, have known the idea of sacredness of the feminine origin of mother-goddesses, giving birth to all life on earth, since the Paleolithic and Neolithic ages. It is probably that time that Siberian shamanism originates from. It is based on the animistic ideas on the cycle of souls of fur-bearing animals, birds and revered people who were buried the same way inside damp caves. This can be clearly seen in the bear feast, the genesis of which is observed in Eurasian ancient monuments. In their ethnographic past the peoples of Siberia had the custom of the totem birds’, beasts’ and shamans’ bones burial on the tree branches or in the tree hollows. More developed animism forms led to the construction of sarcophagi and air burials on poles. The fetishes, associated with totemism and the cult of ancestors, have been widely used in Siberian shamanism until recently. Sometimes they are found in their relic and transformed form in the ceremonies of modern holidays as well as in urban “shamans’” and psychics’ practice. However, the fact that remains unchanged is that tambourines and stringed instruments have always been one of the most important attributes, the instruments prototypically running back to hunting bows and bags for storage of their ancestors’ spirits. In a more rigorous understanding of this phenomenon the fetishes in archaic societies served as ancestral shrines and turned into musical instruments much later
У всех народов широкой северной полосы Евразии и, в частности, Арктики идея сакральности женского начала богинь-матерей, порождающих всё живое на Земле, была известна с эпохи палеолита и неолита. Вероятно, именно с той поры берёт начало и сибирское шаманство, в основе которого лежали анимистические представления о круговороте душ промысловых зверей, птиц и почитаемых людей, схожим образом хоронимых внутри сырых пещер, что отчётливо видно в медвежьем празднике, генезис которого наблюдается в древнейших памятниках Евразии. В этнографическом прошлом у народов Сибири существовал обычай погребения костей тотемных птиц, зверей и шаманов на ветвях или в дуплах растущих деревьев. Более развитые формы анимизма привели к сооружению саркофагов и воздушных погребений на столбах. В сибирском шаманстве фетиши, связанные с тотемизмом и культом предков, широко применялись до недавних пор. Иногда они в пережиточной, трансформированной форме встречаются в церемониях современных праздников, а также в практике разных городских "шаманов" и экстрасенсов. Но неизменным остаётся то, что одним из самых важных атрибутов всегда выступают бубны и смычковые или струнные инструменты, восходящие к прототипам как охотничьи луки и мешки для хранения духов предков. В более строгом понимании данного феномена эти фетиши в архаических обществах служили родовыми святынями и лишь гораздо позднее превратились в музыкальные инструменты

The article is devoted to the evolution of the lexical meaning of the word "taŋara" in Sakha (Yakut) language. The study focuses on Humboldt’s activity theory and observes a fusion of cultures as one of the ways of language development. The results of the study can be formulated as follows: etymology and functioning of the word in the epic reveal the following meanings: "heaven", "deity", "spirits of aiyy" and "ičči". The word use context has changed under the influence of the Orthodox dogma. Though the external form remained unchanged, the word underwent significant morphological and semantic changes: the affixation method increased the word-formative and phrase-forming potential of the word, the basic meaning of "god" was fixed, the semantic volume was expanded, some values reflecting the pagan world view became obsolete. There was a separation between its synonym "ičči" being a designation for otherworldly entities, and "aiyy" as the name of good spirits, which still remains a component of the name of the Christian Orthodox god, "Aiyy Taŋara"
Статья посвящена изучению эволюции лексического значения слова "таҥара" в якутском языке. Рассматривается этимология, функционирование слова в эпическом тексте, проводится анализ данных толковых и фразеологических словарей, выпущенных в разное время. Слово "таҥара" восходит к древнетюркскому täŋri и до ХХ века сохраняет значение "небо, божество". Внешняя и внутренняя формы лексемы свидетельствуют о наличии следов древних языческих верований (тэнгрианства, шаманизма). Поздние словари фиксируют значения, отображающие реалии православного христианства и замену первичного значения на "бог", значение "небо" отходит на второй план. Значения, обозначающие ранние верования, перешли в ранг устаревших. Бог больше не тождественный духу в языческом понимании, а персонифицированный иконический образ. Изменение контекстуального окружения слова привело к активизации аффиксов, что способствовало образованию глагола, имени прилагательного и других имен существительных. Заимствования из русского языка увеличили фразообразовательный потенциал слова; большинство фразеологических единиц с компонентом "таҥара" образованы способом калькирования. Анализ показал, что изменения семантики слова "таҥара" коснулись всех уровней языка. Семантические преобразования обусловлены внешними факторами, влиянием русской культуры через распространение среди якутов православного религиозного учения

This paper shows the work to create instruments for linguistic annotation of grammatical categories of Sakha language (Sakha language and Yakut language are full synonyms). It describes the basic inflectional characteristics of Nouns of Sakha language (numbers, personal endings, possessive endings, cases), which are based on Leipzig Glossing Rules. As a result of scientific research (2014-2018) the system of tags was developed, which reflects all word forming potential of the Nouns in the Sakha language, including 247 morphological indicators in its arsenal. It should be noted that the standardized system of morphological tagging of Turkic languages, developed by the Turkologists, is far from perfect, there are various treatments concerning reflection and interpretation of grammatical categories in different Turkic languages. Despite this, the article summarizes constructive and progressive ideas of our colleagues on this matter
Статья посвящена работе по созданию инструментария для лингвистического аннотирования грамматических категорий языка саха. Базируясь на Лейпцигских правилах глоссирования, описываем основные словоизменительные характеристики имени существительного в якутском языке (число, персональность, посессивность, падежная система). В результате научно-изыскательских работ (2014-2018) создана система тэгов, отображающая весь словоизменительный потенциал имени существительного в якутском языке, включающий в своем арсенале 247 морфологических показателей. Разрабатываемая тюркологами унифицированная система морфологической разметки тюркских языков далеко не совершенна, существуют различные трактовки по части отображения и интерпретации грамматических категорий в разных тюркских языках. Несмотря на это, в статье обобщены конструктивные идеи коллег по данной проблематике